В клинической практике мы снова и снова конфронтируем с пациентами, которые очень часто употребляют слово «должен». Человек в депрессии, к примеру, говорит: «Я должен снова скоро выздороветь, чтобы я снова мог работать». «Я должен выбросить вон терзающие негативные мысли или я положу конец всему.» Депрессия означает в немецком языке «быть подавленным». Депрессия оказывает давление. Это выглядит так, как если бы человек в отношении себя с каждым «Я должен это, но я не сделаю, потому что не смогу» делает принудительный отказ. «Боль/ звон в ушах должны прекратиться». Кто таким образом создает давление или принуждение, тот успешно повышает внутреннее и мускулатурное напряжение так, что оно не просто не уходит, но возможно даже становится больше. Отпускание и отвлечение было бы здесь более полезным. «Я должен» - усиливает страдание.
Мы, психотерапевты, склонны к тому, чтобы человеку помогать хотеть. Терапевт старается дать ему уверенность, что он сможет это сделать, что он должен выдержать это, он должен помнить свои ресурсы и помнить, что он может сделать все, как и делал это раньше. Мы пытаемся подвести к тому, чтобы принять собственное решение. «Я принимаю решение сделать это упражнение сегодня утром. Я это делаю, даже если я испытываю страх. Я это делаю, потому что мне мое понимание говорит, «было бы лучше идти навстречу страху.» Я делаю эти движения (упражнения), потому что я душевно и телесно знаю, что это в долговременной перспективе являются лучшим для меня». И между «должен» и «хотеть» стоит решение человека.
Документальные фильмы о немецких и австрийских солдатах, которые в конце Первой мировой войны ушли на юг с южно-тирольских гор в итальянские долины, где были взяты в плен, изображают очень подавленные выражения лиц. Фото туристов, которые шли по тому же пути, изображают смеющиеся лица. Одни были «должны», а другим было «разрешено» и «хотели» проходить этот путь.
Некоторые люди, которые говорят «я должен» оказываются под давлением и подчиняются ожиданиям семьи для достижения великих целей. (Кеннеди, Манн и т. д.). Другие увеличивают давление при котором они не только говорят: «я должен выдержать этот экзамен», но также «если я не сдам экзамен на отлично, я буду неудачником» (дихотомическое мышление). Давление оказываемое на себя разделяют потом те, которые получают «попутный ветер» от тех, кто унывает или терпит неудачу от избыточного давления. Те, в ком мы видим уныние и неудачу, мы встречаем среди пациентов, те кто пережил крайнее давление и преуспел мы видим в СМИ и восхищаемся их успеху. Это могло бы объяснить, почему «дихотомическое мышление» в течение эволюции человека не выровнялось (как качание маятника), но передалось далее через поколения.
Упомянутые примеры ведут нас в ментальный мир Виктора фон Вайцзеккера (1886-1957), который описал в рамках медицинской антропологии и теории болезней пять патических категорий – категорий страданий, в которых он исходя из медицинско-философского взгляда указывает значение и контекст пяти глаголов, которые он также обозначал как «пантическая пентаграмма». (Вайцзеккер 2005): быть должным, быть вынужденным (müssen), мочь, иметь право(dürfen), хотеть, желать, стремиться (wollen), быть должным, быть обязанным (sollen), мочь, быть в состоянии (können). Пленный солдат хочет домой, но он не может (ему не разрешено) и поэтому не может. Депрессивный же человек хочет избавиться от страданий. Но он не может найти дорогу. Поскольку психотерапевты чаще всего конфронтируют с этими пятью категориями страдания, будет полезным визуализировать значение этих слов. Далее я приведу некоторые размышления Виктора фон Вайцзеккера: О глаголе быть должным(müssen) Вацзеккер пишет как о «страстной пятнице человеческого существования».(…) «müssen»(быть должным) это слишком плохо , чтобы вытеснить «мог » (dürfte), но это не так плохо, чтобы отметить его как центр можно (dürfte) . В «должно» (müssen) содержится смерть, необходимость, сила и принуждение… «Быть должным» (müssen) - это ни хорошо, ни плохо, но это и хорошо, и плохо.» «быть должным» (müssen) стоит в тесной взаимосвязи с патическими категориями. «Кто-то говорит: Я должен то, что я хочу.» «Другой говорит: Я должен все, что я не хочу». Болеющий человек говорит: «Я должен прежде всего быть здоровым». Четвертый говорит: «Я должен отправлять телесные потребности.(…) Тот, кто что то «должен», вздыхает». Это как раз тот случай, что тот, кто вздыхает, кажется что то «должен» (с. 79). Вайцзеккер видит тесную связь между «должен» и «хочу». Когда кто-то , к примеру говорит: «Я должен», мы подозреваем, что , он хотел бы лучше сказать «Я хочу» и так далее. Этот трансвестизм наиболее распространен, когда кто-то говорит: «Я должен это сделать» и мы уже понимаем, что его собственное «должен» не относится к тому, что он утверждает, что должен сделать, но к чему-то совершенно другому. Напр. приказу, которому он должен следовать, и тому, кто отдал приказ. Он говорит о скрытости от себя «должен» и цитирует Лессинга «Натан Мудрый» «Никто не должен «должен». Он видит в «должен» подозрительную категорию. Он пишет о связи «должен» и «мочь». Человек делает далее один шаг с проницательностью, что отравление колодца согласно человеческому суждению, не в источнике, но обнаруживается далее, то есть там, где «мочь (dürfen)» уже дегенерировало в «должен» (müssen). И в этом месте также появляется отрицание. Тот, кто говорит, что он должен, также говорит, что он не может (können) другое, он не может(darf) быть другим; наконец он убеждает себя и нас в хлопотах обстоятельств, что он не должен(sollen) и не хочет(wollen) другое. «Должен» (müssen) уже не так чисто, как «мочь (dürfen)», это окрашено другими патическими категориями. Это отталкивающее и отрицающее другое. Категориальная несвобода «долженствования» помещается в отрицание и тем самым получаем главные образцы: смерть, необходимость, принуждение и власть негативной окраски.» (с.83).
«Мочь»(dürfen) - это "Пасхальное утро человеческого бытия". Со времен Просвещения «мочь» (dürfen) и «не мочь» (nichtdürfen) пристально рассматривается в ментальной связи со свободой. Вайцзеккер видит нормативную характеристику «мочь» (dürfen). Ограничение и расширение границ влияют на «мочь» (dürfen). «Мочь» (dürfen) встречается повсюду и одновременно окрашено другими патическими категориями: «Должен» (müssen), «должен»(sollen), «хотеть»(wollen) и «мочь»(können). Это показывает себя в формулировках: «Я могу (darf), что запрещено». Или «Я не могу (darf nichts) ничего и все.» или «Я всегда могу(darf) делать то, что мне нравится» или «Я могу(darf) кушать». Опыт учит, что «человек - скверная привычка и отбрасывает зависимость только тогда, когда это необходимо». То, что затем снова наступает, это снова принуждение, в котором он сейчас свободен от того, что ранее делал под принуждением». Он может(darf) что-то оставить, если он должен (müssen) это оставить.» (с.77)
Значение «хотеть» (wollen) получило в наше время высокое и важное значение. В наше время развился триумф стремления. Но человек может хотеть хорошего и также, и плохого. Хотеть можно то, чего нет или не представлено. В этом находится аспект страдания (Pathos) стремления (желания); страдание, то, что возникает, когда мы чего то хотим, но не можем(dürfen), не можем (können) или должны (sollen). «Каждый акт воли приводит к исчезновению свободы и возникновению необходимости» (с.88)
Должен (sollen) тесно связано с законами, требованиями, совестью, моралью и этикой. «Почему собственно горничная не должна носить платье хозяйки?»- речь идет о праве владения. Тем самым «должен» (sollen) стоит в тесной связи с «мочь» (dürfen). 10 Заповедей перечисляют то, что мы не должны (sollen) делать. «Ты не должен (sollen ) убить». Было бы более уместно сказать: «Тебе не разрешено (dürfen nicht) убивать». Понятие долженствование (sollen) находится в тесной связи с понятием сопротивления. К примеру, имеется пациент, который не хочет быть оперированным из-за своего упрямства, курильщик, который не хочет бросить курить, несмотря на все доказательства против курения, и нетерпение пациента, который - хотя и серьезно болен - не хочет оставаться в постели. В секторе здравоохранения «должен (sollen) иметь особый вес, потому что здоровье - это должное состояние (sollen), а болезнь - как противоположность.
Мочь (können) - это пятая категория страданий. Смирившийся задается вопросом, сможет ли он когда-либо делать то, что он хочет. Здесь страдание находится в «не мочь». Если больной говорит «я не могу», в его выражении имеется страдание. Было бы по-другому, если бы он сказал: «Я мог бы, но я не хочу». Или «Эта возможность является невозможностью для меня». Как и во всех категориях страданий в смысле фон Вайцзеккера, у глагола «мочь» (können) есть и временная ось («Я мог бы это раньше "," я не могу это сейчас "," я не смогу это в будущем ») и ограничение пространства («Я могу сделать это в этом месте, но не в том»).
Вернемся к нашим пациентам в повседневной жизни. Должен (müssen), мочь(dürfen), хотеть(wollen), должен(sollen), мочь(können) – важнейшие понятия человеческого страдания. К этим пяти словам-глаголам относится также сослагательное наклонение (если бы): я мог бы, я должен был бы и так далее, которое ослабляет соответствующие утверждения. Предложение: «Я хотел бы сегодня бросить курение, но не позднее завтрашнего дня я снова начну», показывает тривиальность через сослагательное наклонение. Это придирка? Ни в коем случае. Речь идет об активном слушании в психотерапии, чтобы обострить восприятие нюансов, поведения (в данном случае выбор слов пациентом) страданий человека и обострить наши психотерапевтические ощущения. Как возможно в терапевтическом процессе перспективу «Я должен (müssen)=страдать, изменить на я могу (können). Как возможно индуцировать эту метаморфозу в человека? В древние времена, это были, например, боги, которые, определяли исход битвы и обязывали себя лично и друг против друга. Боги наказали Эрисихтона, который срубил дерево, посвященное богине плодородия Церере, с абсолютной зависимостью от кормежки: он должен был продать все состояние, чтобы иметь достаточно еды, и должен был себя изнурить наказанием. Он не мог избежать своего наказания. Превращение было наказанием.
В нашем нынешнем просветленном мире трансформация также может быть осуществлена посредством терапевта и самого пациента. Известный пример – эпизод с забором у Марка Твена «Том Сойер». Тетя Тома Полли определила ему разрисовать забор, в качестве наказания за шалость. На первый взгляд это выглядело неизбежно как наказание. Тем не менее, Том признал, что это "должно" не было неизбежным. Когда его друзья проходившие по дороге мимо в этот прекрасный день, остановились рядом, он высказал (а им было интересно) другую точку зрения:
Раскрашивание забора было чем то особенным, что только теперь он мог. В конце, по их настоянию, он позволил своим друзьям взять в руки кисточку. За то, что им разрешили рисовать, они должны были использовать свои маленькие сокровища в качестве оплаты (мрамор, оловянные солдатики, два головастика и т. д.). Марк Твен комментирует это с пониманием того, что «работа - это то, что человек должен делать, а игра - это то, что человек может делать добровольно (darf)». Забор был окрашен очень быстро, и все остались довольны, Том, потому что он выполнил наказание так элегантно и сделал быстро, его друзьям, которые - не зная, что это было наказание Тома – им было разрешено покрасить забор, и тетя Полли, когда она увидела, что Том хорошо справился со своим наказанием. Трансформация (метаморфоза) произошла в голове Тома Сойера. Он признал возможность, что «должно» (müssen) перешло в «мочь» (dürfen).
Карл Валентин (1882-1948) живший приблизительно в те же годы, что и Виктор фон Вайцзеккер, позволил себе патические категории выразить в шуточной и комической форме: «Скорее я уже хотел бы, но разрешить себе не осмелился!»
Далее немного об эмпирических исследованиях.
Янш и соавт. [2007] обследовали компульсивных пациентов с ранним и соответственно с поздним началом заболевания. Со временем у пациентов с компульсивным заболеванием, имеющих сравнительно раннее начало, отмечались сравнительно все более выраженные компульсивные симптомы. Фельдман и соавторы [2007] исследовали эффективность обучения в рандомизированном исследовании руководства для родителей (Tрипл P). Эта библиотерапия, поддерживаемая семью телефонными звонками с экспертом, привела к значительному устранению симптомов и улучшению поведения детей, а также показала позитивные изменения в поведении родителей. Интересны и актуальны также результаты эмпирического исследования Кроссманн [2007]. Они показали, что аудиовизуальная информация до интервенционной диагностики (коронарография) значительно снижают страх перед процедурой. Р. Бозе [2007] рассмотрел положительные эффекты лечебного модуля, который специально фокусируется на нарушениях структуры тела у пациентов с нервной анорексией.
Спасибо, что уделили внимание.