Первые два месяца 2022 года оказались особенными. В воздухе ощущалось что-то непостижимое, невозможное, которое как будто нельзя было выразить или как-то артикулировать. Сводки новостей говорили о возможной войне с Российской Федерацией. Но это было невозможно.
В работе с моими пациентами, причем почти с каждым, что меня очень удивляло, ощущалась безысходная неопределённость, тщетность и безнадежность. В контрпереносе возникали мимолетные фантазмы о смерти как о единственном выходе из ситуации. Я постоянно задавала вопрос – о какой смерти идет речь и что символически может означать «единственный выход из ситуации»? Что ощущалось в атмосфере? Как вообще все это относилось к истории каждого пациента и всеобщего сотканного полотна бытия, в котором были вплетены истории каждого пациента?
Однажды или если быть точным, за десять дней до начала войны, я проснулась рано утром от того, что во сне я заливалась слезами. Мне приснился сон, в котором у меня на руках умирает внезапно младенец, который находился до этого в великолепном здравии. Этот сон я пыталась анализировать в отношении пациента, сессия с которым состоялась накануне вечером. Но также в этом сне было еще что-то, что я могла бы назвать жутким и необъяснимыми. Все это я ощущала во всем своем теле и все это не относилось только к моему пациенту. Я сфокусировалась на своем телесном ощущении. Мое тело (Leib) как будто отказывалось размышлять, ни внутри, ни снаружи мое тело не способно было думать. В моей памяти возникла известная работа мексиканской художницы Фриды Кало (1949) «Любовное объятие Вселенной», которая на моих глазах стала исчезать. Это ощущение было похоже на то, как если бы мир как сущее не давал больше о себе знать. Время, которое исчезало и вело к исчезновению пространства, а скорость и масса как физические величины бытия не имели никакого значения. Я вспомнила эпизоды фильма «The Langoliers», 1995 г., в которых кошмарные, зубастые существа – лангольеры пожирали пространство и реальность исчезала прямо на глазах. Реальность, которая уже не имела ни вкуса, ни запаха, но только непереносимую частоту приближающихся звуковых волн. Эти кадры будили во мне чувство ужаса и страха. Именно страха, который не объективируется и граничит со страхом, который можно было бы назвать „gottesfürchtig“ богобоязненность или утрата смысла своего существования. Словом, это было исчезающее время. Оно уже не указывало на истину бытия. Бытие покидало человека-младенца, как и человек-младенец покидал бытие.
Время стремилось к нулевой отметке…, но в то же время во сне продолжалась жизнь поскольку в нем присутствовали также и другие персонажи-наблюдатели, как и наблюдающая моя часть. Как утверждал Кант – пространство и время живут в человеке и эти понятия созданы человеческим сознанием. Это же относится к телу и душе. А также материя и идея не существуют во внешней реальности независимо от наблюдения, то есть вне человеческого сознания. Мое наблюдение распознавало два одновременно происходящих процесса, как если бы стрелка на циферблате двигалась одновременно вправо и влево, а ноль как состояние оказывалось основной точкой или состоянием трансформации. Состояние, относящееся ко мне самой, которое я наблюдала и было заключено внутри моего тела. Тело, которое, мне казалось, реализовывало заключенную внутри возможность.
В моем сновидении эти пугающие и страшные образы, как проявление страшного, на мой взгляд являлись опытом символической смерти, что и есть основанием психоанализа, а потому и ведет к терапевтическому эффекту, то есть переживанию опыта смерти. Мне приходят в воспоминание слова советского философа Мераба Мамардашвили: «Человек страдает, чтобы не страдать».
В тайцзицюане достижение Великого предела или рождение сущего из несущего, совершается путем выполнения особых упражнений, когда внутреннее расслабление в теле достигается стремлением в нулевую точку и лишь затем происходит выталкивание как многократное увеличение энергии. То есть выполнение упражнений требует, как бы «падения без опор», что вызывает соответственно страх, поскольку опоры существуют только в нашем сознании. В определенном смысле человек должен быть брошен в собственную открытость, то есть совершить проникновение туда, где нечто заранее уже существует.
В немецком языке die Leere – пустота, вакуум, (westgerm.Adjectiv) leer – является образованием для глагола читать(lesen) со значением собирать(sammeln), то есть «то, что можно прочитать» (собрать) „was gelesen werden kann “. Руны, древнегерманские символы, основным значением которых является «тайна», которую можно прочитать, то есть нечто, что еще не известно и не стало доступно к познанию. В украинском языке «порожнеча» как и в русском «пустота» - ничем не заполненный простор, то есть то, что отпущено на простор и способно в себя впустить. Термин в буддизме Шуньята (sunnata)восходит к санскритскому «шунья» - ноль или пустой и обозначает отсутствие постоянного «Я» у личности.
Проникновение в пустоту или собственную открытость, на мой взгляд это та «забота», о которой говорил Мартин Хайдеггер, то, что человек может о себе что-то узнать. Забота, которая лежит до всякого присутствия. Способность быть или стремление жить, которое само от себя привносит мотив.
Мне приходит в воспоминание интересная встреча с украинским инженером-физиком, на которой шла речь о создании электрогенератора, работающего без какого-либо существующего топлива. Суть идеи состояла в разрушении структуры пространства-времени, метафорически выражаясь разрушение до пустоты вследствие чего возникает запаздывание во времени, то есть нарушается ход течения времени и как результат, это ведет к увеличению энергии в тысячи раз.
Почему я об этом говорю и как это все связано между собой?
Ассоциативно возникающие различные термины и в определенном смысле разрозненные знания являются моей попыткой описать то, что скрывается в теле (история, тайна, нечто, что скрыто). В своей практике я продолжаю насколько это возможно оставаться в нейтральной позиции аналитика, а иногда это не возможно делать, но и одновременно делать акцент на телесных ощущениях и состояниях моих пациентов, работая преимущественно онлайн в последнее время. Ю. Джендлин называет специальный поиск человеком целостного, телесного ответа на ситуацию внутри самого себя — фокусированием. На мой взгляд также даосские практики, как комплекс упражнений и техник, включают фокусирование на телесных состояниях и ощущениях. Эти состояния могут характеризоваться цветом, вкусом, объемом, плотностью, прозрачностью или непрозрачностью, высотой, статичностью или движением, некой структурой и так далее. Фокусирование включает в себя отслеживание психоэмоционального состояния и работу с ассоциативными образами и ощущениями, которые возникают казалось бы ниоткуда. Практика, которая учит чуять себя нутром, чуять то, что возникает на границе между сознательным и бессознательным.
В определенном смысле такое фокусирование открывает возможности и способности человеку артикулировать свои телесные состояния и ощущения. Тело человека, как если бы становится органом речи и оказывается способным выражать то, что телесно (Leib)скрыто или заключено в материальном теле (Körper). То, что может быть прочувствовано и может быть ощущаемо. Вся история человека скрыта в его теле и порой через очень неопределенные телесные ощущения человек актуализирует свое настоящее. Но это настоящее не является хронологическим настоящим, но тем настоящим, которое соединено с его прошлым и с его будущим.
Пример из сесси: Н. вдуг прерывает речь и погружается в молчание. Это продолжается какое то время и я спрашиваю. «Что вы ощущаете? ... молчание продолжается еще какое-то время, потом Н. говорит: «Это что-то в теле». Я задаю вопрос: «Можете ли описать это ощущение и в каком месте это ощущется?». Н. продолжает: « Это сконцентрировано в районе от ключиц до низа живота. Это что- то холодное, светло-серое, похоже на цилиндр, но скорее квадрат…, я не понимаю как это внутри меня, но мне там неуютно…(через время Н. продолжает) Н. вспоминает из рассказов ее матери, как в возрасте одного месяца Н. заболела гнойной пневмонией и была помещена на 1.5 месяца в кювез, поскольку существовала большая угроза ее жизни. Интересна была моя телесная реакция – на какое-то время я почувствовала холод в моем теле. Да, мне стало холодно. В тот момент я подумала, что моя телесная реакция есть ответ на сообщение Н. Я спросила себя тогда: « О чем мы вообще говорим? И не говорим ли мы с Н. телесными ощущениями? « Ответа у меня не было. На следующей сессии Н. рассказывает, что она нарисовала куб светло-серо-холодного цвета и внутри этого куба на одной из его сторон было прорисовано голобуе небо с восходящим солнцем. Еще позже через какое то время Н. сообщает, что увлекается рисованием геометрических фигур и созданием-рисованием мандал.
Еще одина виньетка, которую мне хотелось бы привести. Сессия в конце января, на которой А. рассказывает свой сон. Она оказывается у обрыва и понимает, что непременно должна перебраться на другую сторону. И это не возможно, потому что через пропасть лежит тонкая нить по которой нужно пройти. Она отчаянно решается делать первые шаги и в какой то момент появляется мужчина, который ей протягивает руку и они вместе оказываются на другой земле. А. добавляет, что она как будто всем телом страстно желала перебраться через пропасть, как если бы что то внутри уже совершало прыжок. Спустя два месяца после начала военных событий, А. убегая от войны, улетает в Южную Азию и обнаруживет к своему удивлению большой интерес к нетрадиционной медицине. Можно ли это считать прыжком в неизвестность или пустоту? Интересно, что мое тело вспомнило тогда ощущение свободного падения, когда я совершала прыжок с парашютом. Каким образом устанавливали тогда мы контакт друг с другом? Только лишь с помощью слов или еще что-то присутствовало, что можно было выразить лишь через телесное ощущение?
Я вспоминаю еще один пример с пациентом , который в последнее время на сессиях зевает и находится в сонливом состоянии и нельзя однозначно утверждать, что состояние связано с военными событиями. Подобное состояние обнаруживалось еще за долгое время до военных событий в Украине. Но при попытке сфокусироваться на самой скуке и зевании, как телесном ощущении, вдруг пациент начал ощущать внутри себя грязно- дождливую туманную серость с запахом гнили, которая казалось не имела никаких границ. Это очень токсичное состояние, которое также воздействует и на меня. Эти состояния скуки и летарго описывает аргентинский психоаналитик Chiozza. В своем происхождении скука связана с ужасом и страхом, при котором волосы встают дыбом. В крайнем случае человек засыпает, таким образом избегая скуки и отвращения. А отвращение именно то, что ощущается телесно.
«Даже тогда, и именно тогда, когда мы не заняты непосредственно вещами и самими собой, нас захватывает это «в целом», например при настоящей скуке. До нее еще далеко, когда нам просто скучна эта книга или тот спектакль, та профессия или это безделье. Она врывается, когда «берет тоска». Глубокая тоска, бродящая в безднах нашего бытия, словно глухой туман, смещает все вещи, людей и тебя самого вместе с ними в одну массу какого-то странного безразличия. Этой тоской приоткрывается сущее в целом»(Хайдеггер)
“Selbst dann und eben dann, wenn wie mit den Dingen und uns selbst nicht eigens beschäftigt sind, überkommt uns dieses „im Ganzena, z.B. in der eigentlichen Langeweile.
Sie ist noch fern, wenn uns lediglich dieses Buch oder jenes Schabspiel,
jene Beschäftigung oder dieser Müßiggang langweilt. Sie bricht auf, wenn „es einem langweilig ist'". Die tiefe Langeweile, in den Abgründen des Daseins wie ein schweigender Nebel hin- und herziehend,
rückt alle Dinge, Menschen und einen selbst mit ihnen in eine merkwürdige Gleichgültigkeit zusammen. Diese Langeweile offenbart das Seiende im Ganzen. (M.Heidegger)
На мой взгляд, способность к открытости в этом случае может обнаруживаться через ощущения актуализации неспособности реализации своих идей и фантазий, планов, превращая все в досаду и раздражительность. Говорю ли я сейчас о пациенте или аналитике? Возможно ли, чтобы способность к открытости была реализована у одного не имея таковой у другого в аналитическом пространстве двоих? Другими словами, если аналитик не совершает «свободное падение» в пространстве внутри себя, то как он может сообщить пациенту о том, что это возможно? Мы так или иначе сталкиваемся с ситуациями, когда вербализовать нечто, не представляется возможным, мы ощущаем нехватку слов. Но интересно, что в этот момент телесно эту нехватку как раз и представляется возможным ощутить. Внутренние телесные ощущения, порой красноречиво дают понять, о чем идет речь. Некое знание, которое распознается телесно, благодаря пространству внутри себя самого, которое, может быть раскрыто через тело и телесные ощущения.
Насколько мы люди опасаемся переживания присутствия другого, незнакомого нам, настолько же мы опасаемся своих телесных ощущений, возникающих во внутреннем пространстве внутри нас, которое заключено в телесную оболочку. И это может становится ответом этому другому, незнакомцу, который внутри нас и снаружи. Это и есть движение вперед, это движение вперед в результате постоянного свободного падения.
Использованная литература
Джендлин Ю. Фокусирование: Новый психотерапевтический метод работы с переживаниями/Пер. с англ. А.С. Ригина. — М.: Независимая фирма “Класс”, 2000. — 448 с. — (Библиотека психологии и психотерапии, вып. 82).
Duden „Etymologie“: Herkunftswörterbuch der deutschen Sprache./von Günter Drosdowski. Mannheim: Dudenverl., 1989.
Мераб Мамардашвили. Как я понимаю философию. Изд-во «Прогресс», 1992
Хайдеггер М. Бытие и время / М. Хайдеггер; Пер. с нем. В.В. Бибихина. — Харьков: «Фолио», 2003.
Хайдеггер М. Что такое метафизика? / Пер. с нем. В.В. Бибихина. — 2-е изд. — М.: Академический Проект, 2013.
Martin Heidegger: Was ist Metaphysik?/ Vitorrio Klostermann Frankfurt A. M., 1949, 46 s.
Чжэнь-Гун. Внутренние энергии в тайцзи-цюане. Изд-во «София», 1996.